Если бы вы хотели знать, что происходило в мире в Париже в 1750 году, вы бы пошли в l'arbre de Cracovie или Краковское дерево. Этот каштан был назван так не из-за его ассоциации с польским городом, а потому, что в то время фейковые новости на жаргоне назывались «краксы», и пространство под его ветвями было полно таких новостей.
И все же дерево привлекало не только сплетников, которые утверждали, что знают, что происходит в коридорах власти, потому что подслушивали разговоры или заглядывали в частные письма. Это также привлекло внимание правительства, которое хотело знать, как думают парижане, а также иностранных держав, которые послали агентов для сбора информации или ее внедрения.
Роберт Дарнтон, историк из Гарварда, размышлял об этом потоке информации в своей речи перед Американской исторической ассоциацией на рубеже тысячелетий. Учитывая, что газеты находились под контролем старого режима, сплетни, распространявшиеся под сенью этого дерева, принимали различные формы в виде «общественного шума» и песен, которые пелись в барах, коллективно обсуждались в салонах и печатались в сатирические и клеветнические брошюры. В конечном итоге, утверждает Дарнтон, эти анекдоты и истории способствовали падению самой французской монархии.
Конечным результатом этого, конечно же, стал существенный вклад Французской революции в демократию.
Но теперь мы здесь, мы, живущие в либерально-демократических государствах, которые полагаются на образованное, заинтересованное население для своего дальнейшего выживания, перед лицом «краковского дерева» 21-го века. С той разницей, что это дерево повсеместное, гораздо более быстрое и мощное. В то время как избиратели во всем мире переживают самый масштабный год выборов в истории, я все больше задаюсь вопросом: сможет ли демократия пережить социальные сети?
Дэвид Колон, французский историк, специализирующийся на пропаганде и массовых манипуляциях, утверждает, что, хотя пропаганда сама по себе не является чем-то новым, распространение Интернета и глобального масштаба стало возможным благодаря социальным сетям, а также снижение доверия к фильтрам (т. институциональные СМИ), являются новыми.
Существует три фактора, которые могут ухудшиться, и все они взаимно усиливают друг друга.
Если вы ослабите истину и создадите ложные альтернативы, в долгосрочной перспективе вы ослабите способность граждан различать то, что реально, а что нет, и демократия станет невозможной, сказал французский историк Дэвид Колон.
Первое и, вероятно, не менее удивительное для большинства — это фейковые новости. Недавний рост искусственного интеллекта (ИИ) сделал реальным будущее фейковых видеозаписей, на которых политики говорят то, чего на самом деле не говорили (или, конечно, Папа носит то, что никогда не носил) и deepfake порнографии, нацеленной на таких знаменитостей, как Тейлор Свифт. Однако будет хуже. Французская игровая студия Drama недавно опубликовала кадры из своей видеоигры «Unrecord», которые выглядят как настоящие кадры с нательной камеры. Судите сами.
Достижение значимой общей позиции по текущим конфликтам само по себе достаточно сложно.
Что произойдет в эпоху, которая уже не за горами, когда во время глобальных кризисов люди будут засыпаны кадрами атак, сгенерированных ИИ, атак, которых не было, и будут вынуждены реагировать в реальном времени? Теорий заговора будет еще больше, например, тех, которые возникли после подозрительной смерти Алексея Навального, утверждая, что он был убит западными спецслужбами или даже что он был агентом Кремля. Некоторые люди поверят чему угодно, включая ложь, а другие не поверят ничему, включая правду.
Во-вторых, появление так называемых «новостных влиятельных лиц» дополнительно нарушает нашу общую информационную реальность, иногда даже не осознавая этого. Например, многие ли из почти 500.000 XNUMX подписчиков учетной записи Breakthrough News в TikTok знают, что это одна из нескольких учетных записей в социальных сетях, связанных с американским миллиардером Невиллом Роем Сингамом, чье предполагаемое продвижение интересов Кремля и Пекина было тщательно зафиксировано в подробном анализе, опубликованном в «Нью-Йорк Таймс» и «Дейли Бюст».
Это не просто проблема с TikTok: канал Рассела Брэнда на YouTube имеет более 6,8 миллионов подписчиков с его фирменной концепцией «просто спрашиваю, чувак», в которой информация смешивается с сомнительными утверждениями, которые оставляют у зрителей впечатление, что истину невозможно найти, но также, что есть правда, которую «они» от вас скрывают. (Да, почти семь миллионов человек необъяснимо считают Рассела Брэнда хорошим источником геополитического анализа).
Для государственных субъектов, таких как Россия, Китай и Иран, цель распространения дезинформации состоит не столько в том, чтобы убедить западную общественность поверить во что-то конкретное, сколько в том, чтобы подорвать ее доверие ко всему.
Эти тенденции деструктивны сами по себе, но, как утверждает Петр Померанцов в своей книге «Это не пропаганда» 2019 года, третьей стрелой, направленной в самое сердце демократии, является тот факт, что авторитарные режимы активно используют и поощряют их в повсеместной информационной войне. Это часто предполагает манипулирование тонкой гранью вещей, которые кажутся несколько возможными, но на самом деле таковыми не являются, например, недавняя дезинформация, распространенная Кремлем, о том, что французские «наемники» были убиты на Украине.
На прошлой неделе французское агентство цифровой контрразведки Viginum раскрыло крупную российскую пропагандистскую сеть под названием «Портал Комбат», целью которой была Западная Европа.
Для таких государственных субъектов, как Россия, Китай и Иран, цель этих операций – не столько убедить западную общественность во что-то поверить, сколько подорвать ее доверие ко всему.
«Если вы ослабите истину и создадите ложные альтернативы, в долгосрочной перспективе вы ослабите способность граждан отличать то, что реально, а что нет, и демократия станет невозможной», — сказал Колон. И конечным результатом, конечно, является то, что в этом пространстве общей потери доверия, неверия и незнания, кому доверять, все больше и больше людей обращаются к сильной руке авторитаризма.
Вот мы и столкнулись с миром огромной сложности, когнитивно подготовленными к мгновенной доступности по требованию, от которых ожидается, что мы будем иметь и делиться мнениями обо всем, и разбиты на информационные хранилища, потому что фильтр - в тот момент, когда он больше всего необходим - больше не может функционировать. эффективно. Классические СМИ далеки от совершенства, но когда они допускают ошибку, они публикуют исправление. Ожидает ли кто-нибудь того же от Рассела Брэнда? Мы даже не дошли до середины этого темного леса, что нам делать?
У авторитарных государств есть решение: строгий контроль над изолированными интернет-пространствами. Однако для либеральных демократий китайская модель будет представлять собой «разрушение деревни ради ее спасения». Кроме того, западная общественность знает о цензуре, и любой подход, основанный на контроле, скорее всего, окажется контрпродуктивным.
А как насчет полного отказа от социальных сетей? Несколько месяцев назад я в раздражении покинул X (ранее известный как Twitter), но когда я сказал Дэвиду Колону, он остановился, посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Ты не должен был этого делать». С точки зрения качества моей жизни не могу сказать, что сожалею об этом решении, но возможно, оно было эгоистичным. Позиция Колона заключалась в том, что, уходя, я отказался от своей более широкой социальной ответственности и не позволил дезинформации победить.
На самом деле, некоторые люди, такие как Элика ле Бон, иранский юрист британского происхождения и получившая образование в США, приняли прямо противоположное решение. Они посвятили свое присутствие в социальных сетях противодействию правительственным кампаниям по дезинформации. В случае Ле Бон она борется с тем, что она называет непрестанным шквалом дезинформации и пропаганды о Ближнем Востоке, исходящей различными способами из Ирана.
Когда я попросил ее найти более широкие способы иммунизации людей, исходя из ее личного опыта борьбы с определенной дезинформацией, она указала на причину, по которой институциональные СМИ отстают.
«Для многих их «безличность» является причиной того, что к ним меньше доверия. «Видите ли, — сказала она в нашем онлайн-разговоре, — тот факт, что теперь я могу видеть ваше лицо и знать, кто вы, повышает достоверность того, что вы говорите».
Колон также сосредоточился на укреплении доверия к средствам массовой информации в качестве решения, особо упомянув Инициативу «Доверие к журналистике», которая, подобно органическому ярлыку, будет идентифицировать медиа-организации, придерживающиеся определенного набора журналистских практик. Это может быть полезно для тех, кто хочет верить, но не знает, кому верить, но как насчет тех, чей общий скептицизм уже слишком глубоко укоренился?
Я должен признать, что прозрачность и ярлыки кажутся недостаточными, учитывая то, с чем мы столкнулись и что нас ждет впереди. Перефразируя итальянского мыслителя Антонио Грамши, есть много причин предаваться пессимизму интеллекта. Чтобы этого не произошло, нужны огромные усилия по воспитанию волеизъявления оптимизма.
Текст взят из газеты The Guardian.
Перевод: Обратите внимание
Бонусное видео:
